Григорий Михайлович Софронов, участник Великой Отечественной войны, родился в селе Милютино Порецкого района. В 1963-1968 гг. работал заместителем секретаря парткома производственного колхозно-совхозного управления, вторым секретарем Алтырского райком КПСС. На фронтах Великой Отечественной войны с января 1942 года по ноябрь 1944 года. Несколько раз был тяжело ранен. Демобилизовался из рядов Советской Армии инвалидом Отечественной войны. Награжден орденом Отечественной войны II степени, «Знак Почета», орденом Ленина, пятью медалями, двумя Почетными грамотами Президиума Верховного Совета Чувашской Республики. В своем очерке Г.М. Софронов рассказывает читателям газеты о боевых действиях взвода штрафной роты, которым он командовал на фронте.
Летом 1942 г. в числе недоучившихся до конца курсантов нескольких военных училищ я восемнадцатилетним сержантом оказался на Западном фронте. Нашей 88-й стрелковой дивизии, входившей в 31-ю армию, предстояло прорвать долговременную оборону противника в районе с. Погорелое Городище Калининской области. Операции придавалось большое значение, не зря перед ее началом к нам приезжал маршал К.Е. Ворошилов.
Был я тогда в должности помощника командира пулеметного взвода. Наступление оказалось успешным. Поставленную задачу дивизия выполнила. Затем, преследуя врага, подвергаясь бомбежке и сильному артиллерийскому обстрелу, мы форсировали две речки – Вазузу и Осугу. Несмотря на яростное сопротивление противника, наша дивизия двигалась вперед на запад. Но мне не повезло – был ранен в ногу и попал в госпиталь.
После выздоровления я получил направление на учебу в 3-е Ленинградское стрелково-снайперское училище. В начале сорок четвертого года был выпущен младшим лейтенантом. Через некоторое время оказался под Псковом, в резерве 42-й армии вновь образованного 3-го Прибалтийского фронта.
Помню, кое-где еще лежал снег, но уже было тепло. В один из весенних дней в нашу часть прибыли представители отдела кадров и стали вызывать младших офицеров на беседу. Выяснилось, что им нужно укомплектовать должности командиров взводов в 30-й отдельной штрафной роте. Требования предъявляли строгие: кандидаты на эти должности должны быть членами партии или комсомольцами, иметь среднее образование и опыт командования подразделениями в боевых условиях. Отобрали троих, в том числе и меня.
Так я стал командиром 2-го взвода штрафной роты. Вскоре был представлен своим подчиненным. В строю их стояло около сорока человек. Разных возрастов, с виду угрюмые, они были одеты в старые шинели. Смотрели на меня изучающе. Кого только не было среди них: и недавние дезертиры, и мародеры, и неустойчивые бойцы... Попали они в штрафники по приговорам военных трибуналов и должны были кровью искупить свою вину перед Родиной. Смотрел я на них и думал: все ли они к этому готовы.
Роту разместили в старых и сырых землянках недалеко от станции Торогпино Псковской области. Мы знали, что нас бросят на тяжелый и опасный участок. Стали напряженно готовиться к предстоящей схватке с врагом. Несмотря на весеннюю грязь, большинство занятий проводилось в полевых условиях. Было тяжело, но штрафники не роптали, к учебе относились с пониманием.
Мною делалось все возможное, чтобы сплотить этих людей, вселить в них уверенность в успехе нашего правого дела. Чувствовалось, что многие из них поверили в меня. Однако с некоторыми приходилось держать ухо востро – могли пойти на всё.
Чрезвычайных происшествий не случалось, но и без «сюрпризов» не обошлось. Приведу лишь один пример. С питанием дело у нас обстояло неважно. Однажды ночью один из штрафников вскрыл у местного жителя яму с картошкой и наполнил клубнями вещевой мешок. Утром хозяин этой ямы пожаловался командиру роты. Виновника нашли быстро, и сослуживцы устроили ему темную. Картошку возвратили.
Хотя медленно, но дисциплина во взводе налаживалась. Постепенно люди воспряли духом.
Вскоре нашу штрафную роту придали 376-й стрелковой дивизии. Командованием этого соединения нам было приказано выровнять линию участка, занимаемую одним из полков этой дивизии, и разведать огневые точки противника. На словах эта задача выглядела несложной, но выполнить ее было весьма трудно. На артподготовку предназначалось всего лишь сто 82-мм мин. С первым залпом мы должны были подняться в атаку и ликвидировать усиленное боевое охранение немцев, а затем продвинуться вперед и закрепиться перед основной обороной противника.
Мы располагались в окопах примерно в 60-70 м от фашистов. Каждому бойцу-штрафнику я разъяснил, что конкретно делать, как действовать при выполнении задачи.
Казалось, время остановилось. Настроение моих подопечных, наверное, лучше всего передавали слова из песни:
У штрафников один закон, один конец –
Коли и бей фашистского бродягу.
И если не поймаешь в грудь свинец,
Медаль на грудь поймаешь за отвагу.
Настал наш час. По сигналу из ракетницы весь взвод в едином порыве бросился вперед. За несколько минут он сбил охранение гитлеровцев и с криками «ура!» устремился дальше. Мужественно действовали штрафники. Приказ командования выполнили, как говорится, с честью. Однако силы были неравные. Сказывалось и плохое вооружение, ведь мы располагали только одним ручным пулеметом, четырьмя автоматами и тремя десятками винтовок. Недоставало патронов. Немало штрафников получили ранения, один был убит. Мы ждали обещанную нам замену, но она не пришла.
Немцы, вначале ошеломленные нашими действиями, разобрались в обстановке. Они усилили стрельбу из лесочка, а с получением подкрепления перешли в наступление.
Напряжение нарастало. С пистолетом в руке я руководил боем. Вдруг во время подачи очередной команды почувствовал резкую боль в правом плече. Оказалось, что ранен разрывной пулей. За несколько минут потерял много крови. Но по-прежнему оставался со своим взводом. Мы вынуждены были отойти назад и начали закрепляться в бывших окопах немецкого боевого охранения. Остальные взводы также отошли на другой рубеж.
Связной оказал мне первую медицинскую помощь и вместе с другим штрафником помог перебраться через насыпь железнодорожного полотна, а затем около 5 км они тащили меня до медсанбата. В пути началась гангрена. Я потерял сознание. В медсанбате мне сделали операцию, ампутировали правую руку. Рана не зарастала, и позже в госпитале в г. Кирове сделали вторую операцию.
В ноябре 1944 г. инвалидом Отечественной войны я вернулся в родную деревню.
В 1957 г. в Москве врачи удалили под рентгеном еще одну отметину той ужасной войны — осколок мины в ноге. Старые раны и теперь не дают покоя, постоянно напоминают о давних боях.