Он был самый любимый, самый желанный ребенок – Ванюша, Иван! Все в семье любили смышленого, красивого мальчика. А мама Надежда Яковлевна Годунова души в нем не чаяла! Как могла, оберегала его от всего недоброго, что случается в жизни. Сама неграмотная, она очень хотела выучить сына. И на ее радость Иван очень тяготел к знаниям, хорошо учился. После окончания школы поступил в педагогическое училище в Алатыре. Стал учителем в Ям-Посадской школе. «Способный молодой человек», – так говорили учителя школы его родителям. Только пришло время, и в 1939 году призвали Ивана в армию. Писал письма сын трогательные, подробные о том, что учится в окружной школе младших авиаспециалистов, что все у него хорошо, только вот скучает по близким, по родному дому. Да, все бы хорошо было, скоро бы вернулся сынок домой, но тут 22 июня 1941 года – Великая Отечественная война.
Весточки с фронта ждала Надежда Яковлевна каждый день, каждую минутку. И пришло страшное извещение: «Ваш сын, младший сержант Годунов Иван Федорович, уроженец города Алатыря, с. Ямской Посад в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, пропал без вести в борьбе с Германским фашизмом 11 июля 1941 г.».
Нужно понять сердце матери! Она упала на землю и долго-долго не могла подняться. Шли дни, недели… Но есть счастье в жизни! Этот день она помнила всегда: по улице бежит, что-то кричит бывшая коллега её Ивана, учительница Антонина Ивановна Солдатова. Жив, жив Иван! Он в партизанах. Так счастье снова вернулось в дом.
И опять полетели весточки с фронта. А там были ожесточенные бои, ранение, госпитали. Без малого семь лет мать не видела своего любимца. Не выдержало ее сердце, а язык до Киева доведет, решила мать повидать сына после госпиталя.
Тяжел был путь, но она увиделась с ним, а больше ей ничего и не нужно было. Вот письмо сына, которое он написал вскоре после отъезда матери.
«1944 год 1 сентября. Этот день является для меня триумфом, день горькой разлуки с моей мамой. Еще с теплыми слезами на глазах, с неостывшими чувствами разлуки я не смог это пережить на следующий день, как только отошел от машины. Я это чуть помню и даже смотреть вслед не мог на отъезжающую часть моего тела, дорогую мою, ненаглядную маму, решил изложить свое одиночество и горькую печаль. Улетело от меня мое светило, мое утешение. Я теперь только гляжу вдаль, куда исчезло мое сокровище, которое было со мной. Много я с ней переговорил, но не все, я не мог. Этот дом, в котором мы проводили беседы, стал для меня родным домом, и не могу проходить мимо без слез на глазах. Хлеб, который она мне оставила, придется оставить как память историческую, испеченный ее собственными руками. Я теперь сам не свой и долго не приду в свои рамки, из головы не выходит и кажется все, как будто она стоит передо мной. Да! Трудно, трудно оставаться опять в одиночестве. Как теперь пойду на полигон и, проходя мост, на котором нас разорвали друг от друга, брызнут ручьем горькие слезы, которых накопилось очень много.
Вот сейчас пишу, а платок, оставленный ею, весь мокрый. Теперь буду утираться и слезы проливать… Больше не могу писать. Как только смогу – напишу…Крепко целую вас всех. Ваш сын Годунов» (стилистика письма сохранена).
Это письмо Надежда Яковлевна Годунова хранила у себя в детской шапочке сына до последних дней своей жизни.
С. АЛЕКСАНДРОВА.